И ад следовал за ним - Страница 110


К оглавлению

110

17

Уолтер Рэли написал сыну то, что я хотел бы, но не в силах написать:


«Три вещи есть, не ведающие горя,
Но некий день их застигает в сборе,
Из леса в бревнах виселиц мосты.
Повеса ж и подросток— это ты».

18

Между прочим, я не очень–то и врал.

19

«Обожаю это слово, есть в нем нечто королевское.

20

На миг показалось, что я влез в свой фамильный склеп на деревенском кладбище около Мельбурна.

21

Открою секрет: грелка, попросту говоря,— обыкновенная бутылка с горчй водой.»

22

Этот вопрос мучил и Сергея, когда он учился в на­чальной школе. Легенда о сных приисках часто ис­пускала дух: уши детей— как радары, а я во время побывок в беседах с Риммой вываливал так много, что к десятому классу сын уже знал почти все.

23

Старый бурундук оказался не таким простаком, как я предполагал.

24

Тут же и родилась прекрасная домашняя кличка: Гудвин. живший в штате Канзас, волшебник Изумрудно­го города Великий Гудвин.

25

Цитата из статьи прославленного макленбургского писателя, поразившая школьника Алекса и потому зане­сенная им в дневник: «И, пожалуй, самым ярким выражением исторической бездарности американского империализма как раз и является фигура того, кого Уолл­стрит провозгласил своим апостолом,— фигура Гарри Трумэна, маленького человека в коротких штанах». Впрочем, с Соединенным Королевством у меня тоже установились непростые отношения: еше в семинарии я написал дипломную работу «Фашизация государ­ственного строя Англии».

26

Вот бы мне такую фамилию! Так и слышится удар топора, и отпадает головка, и молодцу конец! Тр–тр!

27

Пес верного и надежного агента, названный так из любви к восточным землям Мекленбурга, на которые, к его счастью, он никогда не попадал.

28

Эту кличку она получила уже позже, когда ее ястребиные очи потухли, а тело обрело пышные формы.

29

Еще одна деталь очень мужской анатомии Алекса. А в голове играло: «Пятнадцать человек на грудь мерт­веца, йо–хо–хо! — и бутылка рома!»

30

Мое состояние точно передает анекдот: «Похмель­ный фермер пришел подоить утром корову, но никак не мог оттянуть соски дрожащими руками. Вдруг корова открыла рот: «Ты пил вчера?» — «Надрался, как зюзя!» — «Мне жаль тебя, дядя. Знаешь, что сделаем? Крепче держись за соски, а я буду подпрыгивать».

31

Челюсть держал Тацита и еще кое–кого в кабинете для показухи.

32

Ему я представился как Джон Грей в память о зеле­ных деньках, когда в возрасте десяти лет сидел я на коленях у девятиклассницы, а она пела: «Денег у Джона хватит, Джон Грей за все заплатит, Джон Грей всегда таков!»

33

Когда в устах женщины звучит «политический кли­мат», ее невольно переносишь из одного класса в дру­гой.

34

Прием нехитрый, прямо скажем, что рассчитан на дурака, но ведь среди людей приходится работать, а не в салонах, где Монтескье и мадам де Сталь!

35

Дурацкий вопрос. Не встречал людей, которые сразу же после него не расстраиваются.

36

Интересно, сколько времени надо лететь с верхотуры вниз, пока не достигнешь любимой Земли?

37

Всегда уважал парикмахерш, продавщиц, стюардесс, чего и всем желаю!

38

Опять задушевный тон, словно дома на заледенев­шей улице спрашивают, обратив страждущий лик: «Отец, как пройти в винный магазин?»

39

Не о чем больше говорить.

40

Завязки не были чужды жизнелюбу Алексу, очищав­шему временами свой мотор от шлаков и грязи,— о литр теплой воды и целительные клизмы! О два пальца в рот! о яблочная диета! о молоко до судорог, утренние про­бежки, пятьдесят отжимов от пола, эспандер и снова клизма— лучшее лекарство от всех недугов! И тихая счастливая жизнь без алкоголя неделю или две! Как писал святой Августин: «Даруй мне чистоту сердца и не­порочность воздержания, но не спеши, о Господи…»

41

Я тут же вспомнил, что у Шакеспеаре какой–то кровавый циник изрекал, что величайшая фантазия, именуе­мая совестью, ничего не значит и лишь делает человека трусом.

42

Я уже начал подозревать, что и в моем личном деле он покопался. Спасибо начальству, если в нем лежали такие лестные характеристики!

43

Как говорил Учитель, обещания похожи на корку пирога, и дают их для того, чтобы нарушать.

44

И снова Вилли: «Роскошная смесь запахов негодяя, поражающая ноздри».

45

Между прочим, доблестный Алекс долго был привя­зан душой к этой марке трусов, и только конспирация вынудила его обречь себя на западные образцы.

46

Сеял дикий овес, точнее, прожигал жизнь. Английская идиома XVI века, обожаемая моей преподаватель­ницей английского, много мы насеяли овса в те славные денечки!

47

«Вступим вместе в вечную ночь, и я отворю перед тобой могилы… слышалась беспомощная возня, и всем было тягостно и тревожно, и в глубинах каждой из бессчетных ям слышался тоскливый шелест погребаль­ных одежд. А среди тех, что, казалось, мирно почили, я увидел великое множество лежащих не в той или не совсем в той торжественной и принужденной позе, в которой укладывают покойников в гробу…» — на этом месте из Эдгара По у меня была кожаная красная закладочка с видом дома–музея шведской писательни­цы Сельмы Лагерлеф, там я ее и приобрел несколько лет назад на пути к тайнику, заложенному для меня на пустынных брегах озера Веттерн, и одно время исполь­зовал этот текст в качестве кода.

110